Аннотация:
В статье рассматривается проблема возможности подлинной коммуникации в настоящее время, когда технический прогресс набирает темпы развития и появляются коммуникационные посредники в виде технических средств связи. Автор связывает понятие подлинного существования с понятием подлинной коммуникации, которая, в свою очередь, возможна только в присутствии в ней Другого. Также автор говорит о том, что первым важным Другим, формирующим способность человека к подлинной коммуникации, а, следовательно, определяющим подлинность его существования, является мать. В качестве примера неподлинного существования автор приводит существование шизоидов, главной отличительной чертой которых является нарушение коммуникации и восприятия окружающего мира. Существование шизоидов, по мнению автора, можно охарактеризовать как неподлинное, оно воспринимается ими как нечто механистичное. Вместе с тем их коммуникация также является неподлинной и пронизана отчуждением. Автор делает вывод, что коммуникация с Другим в наше время претерпевает изменения и все более походит на шизоидную. Осуществляемая посредством технических средств она становится механистичной, отчужденной, и с каждым годом ослабляет свои претензии на подлинность.
Ключевые слова: шизоид, шизофрения, психоанализ, отчуждение, Другой, коммуникация, подлинное существование, К. Ясперс, Р.Д. Лэйнг
Проблема психологии всегда есть проблема человека, однако сам по себе, как данность, вне коммуникационных связей с Другими, он не подлежит ни психологическому, ни какому-то было еще гуманитарному исследованию. Человек является человеком лишь в условиях возможности коммуникации с Другим. В последние годы отношения с Другим становятся опосредованными через технические средства невербальной коммуникации и утрачивают свою подлинность, что неизбежно сказывается на переживании человеком своего бытия.
Познание человека является невозможным в условиях отделения его от поля коммуникации, в котором он существует. Другой является необходимой для существования онтологической категорией и через аспекты Другого мы можем познать природу человека.
Одним из первых о роли коммуникации с Другим в существовании человека заговорил К. Ясперс. Он вводит категорию подлинности человеческого существования и связывает ее с понятием коммуникации, которая также может быть подлинной и неподлинной.
По Ясперсу [Ясперс, 1997], подлинная коммуникация – это совпадение и слияние экзистенций сообщающихся субъектов, единство их личностей. Подлинная коммуникация возможна в ситуации взаимодействия индивидов, которая выстраивается на их равенстве, взаимопонимании и полном доверии. В качестве одного из примеров такой коммуникации Ясперс приводит взаимодействие врача[1] и его пациента. Все прочие социокультурные связи, которые не позволяют проявиться глубине коммуникации, являются неподлинными. Подлинности коммуникации в случае с врачом и пациентом способствует перенос.
Перенос в психоанализе означает ситуацию, когда терапевту/аналитику бессознательно отводится роль родителя, и все чувства, ему предназначенные, переносятся на терапевта.
Терапевт через перенос устанавливает с пациентом связь особого рода, отсылая его к воспроизводству объектных отношений с матерью.
Психоанализ стоит на позиции, что целостность человеческого Я, базовое чувство безопасности, а, следовательно, и качество коммуникации с Другими зависит от первичных отношений со значимым Другим – с матерью. Младенец, рождаясь, способен существовать лишь в слиянии с нею. Мать является его частью, гарантом его безопасности и формирует базовое доверие или недоверие к миру. Мать дает младенцу возможность испытать все проявления человеческого бытия – любовь, страх, агрессию и др.. Именно эта первичная коммуникация закладывает в психику ребенка способы восприятия окружающего мира.
Если по каким-то причинам эти объектные отношения нанесли ребенку травму в связи с тем, что мать выполняла лишь формальные роли, но не давала ему эмоционального отклика, его психика будет подвержена расщеплению. Во взрослой жизни такой человек будет ощущать постоянную тревогу, и в отношении с людьми это будет проявляться то как покушение на близость и слияние, то как отвержение в попытке защититься от этого слияния и поглощения Другим. Как правило, таких людей называют шизоидными, а крайняя степень их состояния попадает в структуру психиатрических диагнозов и помечается как шизофрения.
Вступая в отношения с Другими, мы опираемся на опыт именно этой первичной коммуникации и, если они были пронизаны эмоциональным отвержением, существование становится шизоидным или «онтологически неуверенным».
«Онтологически неуверенный» - термин, введенный британским психиатром Р. Лэйнгом для описания существования шизоидов [Лэйнг, 1995; Лэйнг, 2002]. У них, как правило, оказывается нарушенным, травматическим, именно этот, первый опыт. Шизоид переживает окружающий мир как потенциальную угрозу, а любую коммуникацию как посягательство на целостность Я.
Кроме того, шизоид отстранен от своего тела. «Тело ощущается скорее как объект среди других объектов в этом мире, а не как ядро собственного бытия индивидуума» [Лэйнг, 1995, с. 64].
О роли телесности в переживании своего бытия человеком пишет и Ясперс: «Осознание своего “Я” неотъемлемо от осознания своего тела. Человек — это тело; но, одновременно <…> человек занимает внешнее по отношению к нему положение. В силу того, что человек обладает телесностью, возникает объективная проблема взаимоотношения тела и души. То, что благодаря рефлексии человек осознает свое тело как нечто, принадлежащее ему и только ему и в то же время внешнее по отношению к нему, выступает в качестве неотъемлемого момента его наличного бытия. Двойственный характер этого физического аспекта осознания своего “Я” вытекает из двойственной установки человека по отношению к своей телесности: с одной стороны человек идентифицирует себя со своим телом, поскольку эмпирически оно от него неотделимо; с другой стороны, он рассматривает тело как нечто внешнее, как объект, не принадлежащий ему как личности» [Ясперс, 1997, с. 495].
Лэйнг в одной из своих основных работ приводит схему переживания шизоидом его телесности, сопряженной с его бытием:
«Вместо ситуации [("я"/тело) другой] существует ситуация
["я" (тело-другой)]» [Лэйнг, 1995, с. 80].
В коммуникации шизоид чувствует, что его тело отделено от него и Другой пытается, вступая в контакт с помощью телесности, воздействовать на его тело, для того, чтобы захватить, поглотить его «Я». Это особое переживание коммуникации заставляет его находиться в постоянной тревожности и каждый контакт переживается особенно остро приравнивается к посягательству на тело.
«Индивидуум боится мира, он опасается, что любое столкновение будет тотальным, разрывающим, проникающим, раскалывающим и поглощающим. Он боится хоть в чем-то дать себе "волю", выйти из себя, потерять себя в каком угодно переживании и т. п., поскольку тогда будет исчерпан, истощен, опустошен, ограблен, иссушен» [там же, с. 80].
Таким образом, вновь обращаясь к Ясперсу, мы можем сказать, что коммуникация шизоида является неподлинной и, что даже претензию на подлинную коммуникацию он не способен выдержать, поскольку первая его коммуникация с важным Другим не удовлетворяла потребностей в подлинности.
В ситуации, когда первый значимый объект не поддерживает подлинность коммуникации, существование индивида становится невозможным, его личность раскалывается, а его бытие становится механистичным.
По Ясперсу, человеческое Я определяется на четырех уровнях, последний и самый важный из которых – это экзистенция. Ей соответствует экзистенциальная коммуникация - коммуникация, лежащая в основе существования любого индивида.
Таким образом Другой является условием, позволяющим человеку существовать в социальном поле, а также существовать качестве личности, иметь собственное Я, которое является центральным местом в аппарате психики.
У шизофреников происходит нарушение целостности Я, раскол личности. В следствии этого их существование становится наполненным тревогой, а затем и переживанием механистичности.
Некоторые пациенты психоаналитиков говорят о переживании своего бытия именно как механистичного или управляемое извне каким-то механизмом. Так, например, Виктор Тауск [Тауск, 2011], один из ранних аналитиков, говорит о том, что большинство больных упоминают этот механизм или «аппарат влияния», который необходим им для объяснения своего поведения (или поведения своего тела). Поскольку шизоиды переживают свою телесность и коммуникацию с Другим очень остро, аппарат влияния выступает защитным механизмом, на который перекладывается ответственность за проявления Я. «Аппаратом влияния» нельзя управлять и нельзя предугадать его действия. Являясь враждебным по отношению к пациенту, он одновременно является и защитным механизмом от Других, и, вероятно, создается для того, чтобы ослабить чувство тревоги.
Об этом же пишет и другой психоаналитик – Маргери Сешей [Сешей, 2013], анализируя один из наиболее тяжелых психотических случаев. Пациентка Сешей также говорит о некоем аппарате влияния, который управляет ее поведением, называя его «Системой».
Она начинает испытывать первые моменты отчуждения от Других и реальности еще в детстве. В какой-то момент ее посещает фантазия о том, что все в мире управляется механизмом под названием «Система», и вскоре она начинает получать деструктивные указания этого механизма.
Именно «Система», по мнению пациентки, погружала ее в состояния ирреальности, где все люди были механизмами, управляемыми «Системой»: «Люди, которые в реальности действовали всегда с какой-то целью, в соответствии с конкретными мотивами, здесь были опустошенными и оторванными от своей души. Им оставалось лишь тело, которое двигалось, как робот, и эти движения были полностью лишены эмоций и чувств» [Сешей, 2013, с. 48].
Спасти от Системы и хотя бы на короткое время вывести ее из ощущения ирреальности и механистичности могла только «Мама». Так пациентка называла своего психоаналитика, с которым у нее были восстановлены объектные отношения, которые позволяли ей переживать свое существование как подлинное.
Машина, лишенная человеческих проявлений, в случае с шизоидами является посредником коммуникации, существуя в ситуации полного отчуждения и неподлинности. Однако, машина - посредник коммуникации выступает сегодня как механизм отчуждения и у вполне здоровых людей.
Сегодня мы можем стать наблюдателями нарастающей тенденции отчуждения и приобретения человеческих отношений Я-Другой элементов механистичности. И в данном случае машина – это уже не метафора шизоида, а реальные технические средства. В отношениях обычных, здоровых людей она является посредником коммуникации, однако в связи с этим коммуникация вынуждена трансформироваться, и мы теряем настоящую, подлинную связь между «Я» и Другим.
Это грозит человечеству тем, что мы утрачиваем способность к подлинной коммуникации, включаясь в эту сеть опосредованности. Наше общение с Другим становится тревожным, все больше коммуникация становится чем-то искусственным и наигранным. С набором темпа технического прогресса, нам становится все проще отгородиться от Другого техническими средствами, ведь только так мы чувствуем себя в полной безопасности. Однако при этом мы все больше погружаемся в отчуждение от Другого, а с тем и теряем основу собственного Я – его экзистенцию.
Список использованной литературы
[1] Ясперс имел в виду врача-психиатра, выполняющего роль психоаналитика.
© Великанова Л.В., 2018.
Статья впервые опубликована в сборнике статей Молодежного научного Симпозима «Конвергенция знаний» в рамках II Всероссийской научной конференции «Революция и эволюция: модели развития в науке, культуре, обществе», г Нижний Новгород, 29 ноября — 1 декабря 2019
Ссылку на эту статью просим оформлять следующим образом:
Великанова Л.В. Механистичность неподлинного бытия человека: проблема другого / Л.В. Великанова // Конвергенция знаний: Тезисы молодежного симпозиума – Нижний Новгород: Красная ласточка, 2019. – С. 72–75.
по телефону +7 (922) 113-37-38 или оставить заявку в форме обратной связи, я обязательно свяжусь с вами в первую свободную минуту.