Cogito ergo sum Декарта

31 марта исполнилось 424 года со дня рождения Декарта. В прошлом посте я упоминала о том, что вопросы, задаваемые Декартом, остаются актуальными и по сей день, и каждое направление современной философии сталкивается с его идеями. Это проблема дуализма души и тела, проблема истины, проблема рациональности и проблема субъектности и субъекта, который по Декарту в первую очередь был субъектом ratio, то есть мыслящим и разумным. Все эти вопросы волнуют и меня, когда я оказываюсь в области изучения «не-нормального», в области изучения безумия, психоза, шизофрении. Что есть субъект, как и когда он возникает? Что есть мышление психотика и что есть истина безумца и «обладающего рассудочностью»? Эти вопросы перевели меня сегодня из области философии безумия в область современного психоанализа, который занимается проблемами шизофренического, психотического субъекта. Попробую ниже передать пару мыслей о том, что в творчестве Декарта оказывается для меня важным.

Декарта многие знают по его фразе "я мыслю, а, следовательно, существую", но не многие знают контекста этой идеи. Декарт говорил о сомнении, которое должно быть присуще мыслящему человеку. Сомнение - то, чему можно подвергнуть все, кроме самого процесса мышления. Когда мы сомневаемся, мы уже осуществляем этот процесс. Мы можем сомневаться в достоверности восприятия, наши органы чувств могут обманывать нас, наши мысли могут заходить в тупик, но единственное, в чем мы может быть уверены, - наше мышление. Благодаря тому, что мы можем мыслить, мы и можем быть уверены в том, что существуем на самом деле.

Еще одна мысль, связанная с этим, важна для меня в контексте социально-философских рассуждений о безумии. Нужно помнить, что с Декарта начинается эпоха рациональности.

С Декарта начинается эпоха безумия (см. его работу «Размышления о первой философии»). Он создает проект тотального сомнения, которое приводит нас к очевидным истинам, эти истины не могут вызывать никакого сомнения. Прежде всего, под сомнение ставится опыт тела (органы чувств, которые доставляют нам информацию). Декарт говорит, что есть люди, утверждающие, будто их тела состоят из стекла или, что они короли и т.п. Они считаются сумасшедшими, говорит Декарт, и, хотя я могу увидеть подобные вещи во сне, я не сумасшедший. 

Во сне всегда есть что-то, что нельзя подвергнуть сомнению, например, место, протяженность, время и другие картезианские категории. Это категории, данные нам Богом, они достоверны и совершенны, потому как Бог совершенен и не может вводить в заблуждение. Поскольку Бог не может внушать нам недостоверные идеи в силу своего совершенства, а мы получаем их (в случае со сном, например), значит, существует Злой Бог, который обманывает нас. И, как только мы осознаем этот обман, а вместе с ним осознаем и ложность данных нам суждений, мы подтверждаем достоверность нашего существования, поскольку можем осмыслить данную ситуацию. 

Душевнобольной, с точки зрения рассуждений Декарта, не может понять, что введен в заблуждение Злым Богом, он не способен к мысли, а значит его существование недостоверно. Достоверность мысли означает достоверность существования субъекта. Именно с этого момента можно проследить зарождение понятия ненормального. Ненормальным оказывается все недостоверное с позиции разума или рассудка. Разум становится главенствующим, и полагаться можно только на рациональность. Все неразумное, иррациональное должны быть выброшено за границы эпохи разума, за границы общества. Именно здесь появляется ненормальное безумие, о котором пишет Фуко (см. «История безумия в классическую эпоху») – безумие, требующее изоляции. В этот период для безумцев не выделяется никакого особого места в структуре ненормальности, они наряду с другими преступными и мешающими обществу элементами изолируются в исправительных домах и тюрьмах.

Для меня в этом небольшом фрагменте текста о сновидце явно проступает пересечение с идеей британского психоаналитика У. Биона о сновидческом/психотическом мышлении. Бион говорит, что психотик/шизофреник не способен видеть сны. Его аппарат мышления, связанный с сознанием, работает иначе, чем у невротика. Психотик «сновидит наяву". Это значит, что перегородка, отделяющая сознание от бессознательного, сломана, и он оказывается затопленным бессознательными содержаниями. Психотик не способен заснуть, потому что уже спит. Сон и явь становятся неотделимыми друг от друга, и опыт восприятия психотика не может быть подвергнут сомнению. Реальность, переживаемая им, его субъективная реальность, будет истинной для него. Он может считать себя королем или считать свое тело состоящим из стекла, но для психоаналитика, работающего с субъективной реальностью конкретного человека, это не будет чем-то выходящим за рамки нормы и рациональности. То, что психиатры называют отсутствием критики к своему состоянию, по Декарту, можно назвать отсутствием сомнения. Психоаналитик не станет тем, кто столкнет субъекта с разрывом между объективной и субъективной, его личной, реальностью. Он не станет подрывать устои его внутреннего мира, подвергая реальность сомнению. Он, скорее, станет тем, кто возьмет на себя функцию сломанного аппарата мышления и вместе с анализантом будет искать истину и понимание на стыке миров ratio и иррациональности.