Аннотация: В статье рассматривается роль Другого в формировании структуры Я психического аппарата. Автор показывает как Другой оказывает влияние на механизм расщепления Я и отделение его от телесного образа. Описывается взаимосвязь структуры Я и телесности, а также механизм отчуждения физического тела в состоянии шизофрении. Делается вывод, что Другой является неизбежным гарантом психотического расщепления.
Ключевые слова: безумие, психоанализ, Другой, Я, телесность, шизофрения
Одним из ключевых вопросов философии является проблема человеческого бытия. Еще мыслители Древней Греции пытались раскрыть его суть: Диоген искал человека, а Платон пытался найти основания «человечности». Человек – место средоточия поисков многих наук, и, способы описания этого понятия зависят от инструментария и целей конкретной науки. Психоанализ, не будучи наукой, но являясь практикой особой коммуникации, выросшей из философской авантюры, также стремится познать природу человека, разгадать загадки его разума. Как дисциплина на стыке философии и медицины, психоанализ на протяжении всей своей истории пытался проникнуть в суть феноменов, которые общество выбрасывает за границы нормативности и отдает на откуп психиатрии. Так, одной из наиболее актуальных проблем современного психоанализа является проблема бытия шизофренического субъекта.
Тему психоанализа шизофрении затрагивал еще Зигмунд Фрейд, называя психотиков, а в частности шизофреников, непригодными для анализа из-за невозможности сформировать перенос. Однако в январе 1918 года один из его последователей Виктор Тауск презентует Венскому психоаналитическому обществу доклад[1], который становится первой попыткой вскрыть онтологический и антропологический вопросы шизофрении. Тауск, анализируя шизофренических пациентов с острыми галлюцинациями и бредом, делает вывод, что в основе мыслительных построений пациентов в тяжелой стадии шизофрении лежит идея о некоем «аппарате влияния», с которой связан механизм телесного отщепления. В своей работе он пишет, что «аппарат влияния» воспринимается этими пациентами не как часть их психики, а как нечто внешнее, принадлежащее реальному миру. Этот «аппарат» управляет людьми, влияет на их мысли и действия, лишает тело чувственности и делает его механистичным. Тауск говорит, что представления об «аппарате» появляются в момент, когда психика пациентов расщеплена настолько, что они утрачивают контроль над собой.
Тауск не дожил до создания Фрейдом второй психической топики в 1923 году, где появляется понятие Я. Однако о расколе именно этой части психики идет речь, когда он говорит о телесном отчуждении и механистичности шизофренических пациентов.
Я в метапсихологии Фрейда является одной из структур психического аппарата, содержащей в себе и части сознания и части бессознательного. Я стоит на границе внешнего и внутреннего восприятия. Воплощенное в телесности человека, Я связано с сознанием, которое дает доступ к коммуникации с Другими и благодаря этому психический аппарат способен развиваться. Сознание, связанное в свою очередь с восприятием, является «поверхностью душевного аппарата», крайней частью психики, имеющей контакт и с внешним миром – воспринятым, и внутренним – чувствами и ощущениями. Здесь мы можем увидеть параллель между нарушенным Я и нарушением телесности, которое происходит в ситуация раскола Я в шизофрении. Как формируется Я и каким образом возможен его раскол?
Формирование Я происходит благодаря успешному прохождению ребенком самых ранних стадий психического развития. Первой является стадия аутоэротизма, когда ребенок полностью сосредоточен на получении удовольствия от собственного тела, здесь пока не существует внешнего и внутреннего, не существует и объектов. Далее его либидо начинает находить объекты во внешнем мире и связывать с ними удовлетворение и неудовлетворение своих потребностей – стадия объектных отношений. В этот момент может случиться так, что мать не сможет удовлетворить потребностей ребенка, он окажется чрезмерно фрустрированным и не сможет пережить эту фрустрацию. Тогда его либидо обратится на него самого, на его Я, возвращая его на стадию, где Другого не существует, где он станет заменой этому Другому, – стадию нарциссизма. В этом суть внутрипсихического конфликта шизофреника – отвержение Другим и отвержение Другого, сосредоточение на себе и создание собственной реальности.
Раскол Я в шизофрении напрямую связан с нарушением чувства телесности, поскольку Я является точкой сборки сознания и телесности. Влияние психического раскола на телесность и механизм отчуждения тела хорошо показывает в своих работах британский (анти)психиатр и психоаналитик Рональд Лэйнг [5; 6]. Он задается вопросами экзистенциального толка и его интересует не формирование шизофренической, или как он называет ее «онтологически неуверенной», личности, а последствия его неудовлетворительных первичных отношений с Другим, проблемы бытия шизофреника.
По словам Лэйнга, процессы, происходящие в психике шизофреника, сконцентрированы вокруг защиты собственного «Я» от столкновения с реальностью. Такая личность отличается механизмами восприятия Другого и восприятия собственной телесности. «Тело ощущается скорее как объект среди других объектов в этом мире, а не как ядро собственного бытия индивидуума» - пишет Лэйнг. Раскол Я, нарушение переживания телесности как следствие этого раскола, и чувства непрекращающейся тревоги, сопровождающие его, являются последствием коммуникации и возможны лишь в коммуникации с Другим[2].
Лэйнг приводит схему, которая очень хорошо отражает существование шизофреника и его переживание телесности:
«Вместо ситуации [("я"/тело) другой] существует ситуация
["я" (тело-другой)]» [6, с. 80].
Шизофреник отделен от своего тела, оно как будто захватывается Другим, который через тело может угрожать и самому его существованию. Любой контакт с Другим является травматичным в силу последствий первичной неправильной, расколовшей пациента, коммуникации. Однако Другой не только может повлиять на раскол, но и помочь регрессировавшей личности вернуться, вновь собрать расколотое Я. Именно так работает психоанализ шизофренических пациентов – через коммуникацию с Другим.
О роли Другого в шизофрении говорят и представители школы объектных отношений, среди которых Уилфред Бион – британский психоаналитик, посвятивший свою жизнь исследованию шизофренических пациентов. Бион создает собственную концепцию мышления, согласно которой все дальнейшее развитие человека зависит от успешности его первых коммуникаций с важным Другим. Он говорит, что шизоидный раскол является следствием нереализованного ожидания младенца относительно важного Другого соединенного с непереносимой фрустрацией. Младенец в этом случае пытается уклониться от фрустрации, что ведет к созданию в психике так называемых «странных объектов» – галлюцинаторных объектов психотической реальности, и нарушению развития аппарата мышления. Постепенно различие между внутренними и внешними объектами психики размывается, отчуждается телесность, и психика создает во внешней реальности объекты, которые ей управляют. Как правило, это авторитарные фигуры, выражающие себя в виде слуховых или зрительных галлюцинаций, отдающие пациенту указания. Именно эти фигуры описывает Тауск, говоря об «Аппарате влияния».
Психическая граница между внутренним и внешним, формирование которой связано с инстанцией Я, и, вместе с тем, с телесным Я, описывается Бионом благодаря введению концепта проективной идентификации и введению таких элементов как «контейнер» и «контейнируемое». Контейнер – место в психике важного Другого (матери или аналитика), где пациент посредством механизма проективной идентификации размещает непереносимые переживания. Это так называемые бета-элементы – элементы психики неспособные к преобразованию в полноценные части психической жизни и заселяющие психику шизофреника, своеобразные вещи-в-себе, если выражаться в кантовских терминах.
Бион использует термин проективная идентификация и именно вокруг него выстраивает основные теоретические разработки. Проективная идентификация – психический механизм, который позволяет младенцу изгонять из собственной психики нежелательные внутренние объекты, проецировать их на Другого, размещать их в его психике и контролировать их через него. Типичная иллюстрация, проясняющая механизм проективной идентификации – это младенческое расщепление материнской груди на хорошую и плохую и использование хорошей груди как контейнер для непереботанных элементов психической жизни, для того чтобы они вернулись к нему в том виде, безопасном, в котором он способен их употребить.
Проективная идентификация может сложиться нормальным или патологическим образом. В последнем случае происходит расщепление и акцентирование на плохом его полюсе – захваченный объект внешнего мира, который используется как контейнер наполняется ненавистью, превращаясь в так называемый «странный объект». «Внешневнутренняя психотическая реальность оказывается заполоненной такого рода объектами. Психотик живет не в мире грез и сновидений, а в мире странных объектов, которые похожи на содержание сновидений у непсихотика. <…> Вместо обычных мыслей психотик вынужден пользоваться причудливыми объектами. В мире этих объектов невозможно обнаружить себя. В нем нет разницы между собой и объектом. Психотик может собирать объекты, но не может их между собой связывать. При этом чудесным образом любое действие для психотика имеет смысл, объекты связываются в ясную для него самого конструкцию» [1, с. 9].
Фрейд говорил, что психотик обращается со словами как с вещами, и это подтверждает тезисы Биона о значении объектов внешнего мира и спутанности их с объектами внутреннего мира. Кажется, что и телесность психотика в этом плане является не границей, как как у невротиков, между внешним и внутренним миром, а объектом и того и другого мира одновременно. Это может объяснять особые отношения с телесностью психотиков – типичные для психиатров шизофренические симптомы, когда человек забывает о необходимости ухода за телом, могут объясняться тем, что на языке психоанализа мы можем выразить как отчуждение телесности, связанное с расколом Я.
В середине 20-го столетия швейцарский психоаналитик Маргери Сешей, представляет психоаналитическому сообществу работу [7], в которой описывает ход психоаналитического лечения и онтологический опыт шизофренической пациентки. Наблюдаемая ею молодая девушка на момент начала работы в психоанализе находилась в глубоком регрессе – она утратила способность к абстрактному мышлению, чувства перспективы и ритма, способность воспринимать Другого как субъект. Она не различает людей, все они кажутся ей механистичными однообразными куклами, не узнает себя в зеркале и не может ухаживать за собой. Рене, так зовут пациентку, преследуют указания «Системы» – так она обозначает главный объект («странный» объект в терминах Биона) своей галлюцинаторной реальности. «Система» заставляет ее испытывать невыносимое чувство вины, выполнять деструктивные приказы. В психике пациентки разворачивается изнурительная борьба против ее указаний, которая заканчивается помещением «Системы» в границы Я, после чего пациентка больше не в силах управлять собой.
Сешей принимает факт регресса пациентки на доэдипальный уровень и начинает свою работу по постепенному укреплению ее Я. Она включается в шизофренический языковой дискурс и становится самой важной частью сложной психической реальности пациентки. Психоаналитик становится символической «Мамой», как ее называет Рене, важным Другим, способным контейнировать тяжелые пугающие переживания, перерабатывать их, размещая в своей психике, и возвращать в безопасной форме. Это очень важный момент в психоанализе подобных пациентов, поскольку именно так может быть выстроена безопасная коммуникация, способная укрепить Я пациента и постепенно вернуть его в границы реального мира, избавив от пугающих галлюцинаций.
Другой – точка отсчета нашего существования во всех смыслах, будь то онтология или простая физиология. Лишь благодаря Другому, важному Другому, наше Бытие может быть целостным. Психоанализ рассматривает индивидуальность человеческого бытия через призму коммуникации и позволяет нам увидеть раскол, понять, что произошло в ходе той самой первой и самой важной коммуникации, определяющей наше Бытие. Он позволяет прожить ее снова, собирая Я по частям, восстанавливая его и помогая ему развиваться. Именно об этом пишет Сешей, когда описывает возвращение своей шизофренической пациентки к реальности.
Библиографический список:
[1] Годом позже выходит статья Тауска под названием «О возникновении" аппарата влияния" при шизофрении» [8].
[2] То, что описывает Лэйнг, когда говорит о тревоге шизофреников, возникающей из-за амбивалентности в отношениях с Другими, на наш взгляд, является тем же феноменом, который Бион назвал механизмом проективной идентификации.
© Великанова Л.В., 2019.
Статья впервые опубликована в сборнике статей Международной научно-практической конференции «Современная онтология – XI: Сознание и бессознательное», г. Санкт-Петербург, 24-28 июнь 2019
Ссылку на эту статью просим оформлять следующим образом:
Великанова Л.В. Телесность и роль другого в онтологии шизофрении / Л.В. Великанова // Современная онтология IX: Сознание и бессознательное: сб. докл. междунар. науч. конф. – Санкт-Петербург, 24–28 июня 2019 г. – Санкт-Петербург: ГУАП, 2019. – С. 116–123.
по телефону +7 (922) 113-37-38 или оставить заявку в форме обратной связи, я обязательно свяжусь с вами в первую свободную минуту.